Нужен ли в церкви психолог?

Андрей Лоргус

О месте психологии в современном мире, об отношении Церкви к психотерапии и о многом другом нам рассказал психолог и священник, декан факультета психологии Российского Православного университета Святого апостола Иоанна Богослова Андрей Лоргус.

– Какое-то время назад в нашей стране наблюдался психологический бум. Началось повальное увлечение психологическими тренингами, появилось множество книг, посвященных тем или иным направлениям в психотерапии... Психология, на мой взгляд, даже стала своего рода суррогатом религии. Что вы думаете по этому поводу?

– Со стороны психологии никогда не было интенции заместить собой религию. Даже в самые ранние периоды возникновения психоанализа Адлер и Юнг, ближайшие ученики Фрейда, предупреждали об этой опасности. Самому Фрейду, я думаю, это в голову не приходило. Как раз ему-то казалось, что религия несет в себе опасность отказа человека от серьезной внутренней работы, способствует развитию стереотипов и комплексов.

Я думаю, что для Фрейда и ранних психоаналитиков важнее было отменить религию, чем превращать в нее психологию. Фрейд, возможно, хотел, чтобы психология отличалась от религии именно тем, что возлагала бы на плечи человека ответственность за себя самого и за то, что с ним происходит.

Юнг и Адлер указывали на то, что психоанализ иногда не только не противоречит религии, но даже и подводит к ней. Потребность человека в религиозности не только остается, она даже подразумевается теми новыми взглядами на человека, какие получил психоанализ, скажем, в 30-е годы. Так что уже в то время для многих психологов было очевидно, что психология не претендует на место религии. Обыденное сознание вполне могло такое предположить. Но это совместный продукт средств массовой информации и человеческих страхов.

А вот христианство, действительно, до сих пор, в какой-то своей части, опасается того, что психология может претендовать на ее роль, роль духовного руководства. Такое опасение появилось уже при жизни Фрейда в католичестве и отчасти, но в меньшей степени, в протестантизме. И сейчас до сих пор бытует во всех христианских конфессиях и в русском православии тоже. Но это скорее относится к роду современной «мифологии».

– Психотерапия и пастырское руководство – в чем их отличие?

– У них разные цели и разная методология. Вкратце они заключаются в двух вещах: христианское духовное руководство нацеливает человека на спасение души в богословском его понимании, а психотерапия направлена на решение проблем личности и ее развитие.

– И как вам удается совмещать эти две позиции?

– Я как священник, зная психологические проблемы человека, более успешно, чем мои собратья, не имеющие специальной подготовки, могу отличить проблемы личности от болезни или отличить проблемы личности от одержимости. И у меня есть возможность помочь человеку более тонко отнестись к своим чувствам, мыслям и увидеть, где грех, а где его нет.

Очень часто людьми владеет ложное чувство вины. И отсюда так называемая ложная греховность, когда люди раскаиваются не в том, в чем они грешны. Часто из-за этого люди и не видят своих грехов. Однако моя позиция может быть полезна и применима в пастырстве лишь в той степени, в какой сами люди готовы спрашивать совета и прислушиваться.

Знания психологические, я думаю, нужны каждому священнику, но они не могут определять всех его действий. Ведь все-таки пастырство имеет свои специфические принципы и методы, которые намного древнее, чем психоанализ.

Нужно признать, между пастырством и психотерапией некоторое сходство, действительно, есть, потому что и спасение души, и помощь личности – все это про человека. Конечно, пастырское руководство помогает человеку в духовной жизни. Но и многие области психотерапии имеют к ней отношение.

Мои курсы лекций «Духовное развитие личности» и «Психопатология религиозной жизни» расположены на стыке обеих практик, на стыке богословия и психологии. В них есть духовное, религиозное и психологическое понимание человека. Я думаю, что в этом сочетании – залог успеха новой школы в русской христианской психологии.

– В Церкви есть стойкие представления о грехе. Скажем, гомосексуализм, с церковной точки зрения, – это грех…

– Тут нет никакого противоречия с психологией. Профессиональная психология полностью совпадает с христианской точкой зрения в этом вопросе. Сейчас вышла замечательная книга двух американских психологов Дж. и Л. Николоси «Предотвращение гомосексуальности. Руководство для родителей». В ней очень убедительно показано, что отмена статьи в Стандарте психических болезней в 1973 г. гомосексуализма как личностного расстройства была ошибочной.

Я знаю, что в мировой психологической практике много специалистов относится к гомосексуализму как к личностному расстройству. И далеко не все психологи поддерживают его исключение из перечня личностных расстройств. За сохранение за гомосексуализмом статуса нормы выступают в основном сами гомосексуалисты.

Но профессиональная психология всегда будет относиться к этому как к личностному расстройству. Я думаю, что в ближайшие десятилетия статус расстройства гомосексуализму будет возвращен. По крайней мере, частью психологического сообщества.

– В православии есть понятие «одержимость». Можно ли это назвать психическим заболеванием?

– Недавно я обсуждал этот вопрос с одним клиническим психологом и психиатром из Научного Центра Психического Здоровья. Он рассказал мне о случае, который, по его мнению, является случаем одержимости. Мы с ним пришли к убеждению, что редко, но бывают случаи, когда психотерапевтическая и психиатрическая практика вне Церкви нет-нет, да и сталкивается с одержимостью. Но это вопрос не врачебный и не психологический. Это вопрос, конечно, церковный.

– По каким параметрам вы определяете, одержимость это или психическое заболевание?

– В том-то и дело, что научные параметры трудно найти. Мы можем говорить только об определении, которое исходило бы из опыта. Клиническая картина одержимости может быть представлена и как истерия, что раньше и делалось, в том числе и у Фрейда, и как психотическое состояние, и как шизофрения, и как маниакальное состояние. Но одержимость – это состояние, которое может проявляться по-разному. Ее нельзя диагностировать как болезнь, устойчивый симптомокомплекс.

С христианской точки зрения отличительная особенность одержимости заключается в том, что в этом состоянии в человеке есть нечто такое, что ему не принадлежит, что является не его природой, не его опытом и не его мотивацией. Это присутствие в человеке иного враждебного духовного начала, которое имеет власть над ним.

– Любой невроз воспринимается человеком как нечто ему чуждое. Тот же невроз навязчивых состояний – яркий тому пример!

– Да, по внешней клинической картине одержимость может быть схожа с психозом, но об их происхождении этого сказать нельзя. И, тем не менее, верующие психиатры нередко говорят: «Я ничего доказать не могу, но я чувствую, что это не болезнь, а одержимость».

Естественно, что материалисты, не верящие ни в какое духовное начало в человеке, отказываются от такой гипотезы. Конечно же, мы встречаемся со многими феноменами, необъяснимыми с точки зрения психиатрии. Это область, в которой сказать что-то научно определенное пока очень трудно.

– А как вы думаете, зачем люди вообще приходят к психотерапевту?

– Тут много причин. Первая причина лежит на поверхности: это колоссальная эпидемия психических заболеваний. Второй момент – распад традиционных институтов: семьи, дружеских отношений. Одиночество – проблема, с которой сталкиваются люди во всем мире.

Кроме того, распад патриархального устройства общества, в котором важную роль играл отец, глава семьи, рода. Я имею в виду опытного человека, который был авторитетом и носителем жизненного опыта, к которому можно было прийти, поговорить, посоветоваться. Сейчас зачастую людям некуда податься со своими проблемами. Для верующих есть Церковь, а для неверующих это чрезвычайная проблема.

Очень часто идут поговорить о своих душевных бедах к участковому врачу, и он становится своего рода психотерапевтом. Ему приходится заниматься наивной психотерапией: просто пообщаться с человеком, выслушать его, что-то посоветовать. Иногда эту роль выполняют друзья.

До перестройки институт дружбы в нашей стране был очень хорошо развит: компании, посиделки на кухне, чай до утра, песни под гитару. Из этого выросло, например, бардовское движение. Когда все эти институты стали быстро разрушаться, потребность в профессиональной помощи стала возрастать.

– Тогда не очень понятно, чем же психотерапевт отличается от друга, от педагога?

– От обыденной психотерапии, которую человек может получить от друга или родственников, профессиональный психотерапевт отличается тем, что он обладает знаниями, навыками и ответственностью за то, что делает. Ведь очень часто психотерапевтические услуги друзей, родственников и знакомых приводят к еще худшим результатам.

Например, у человека горе, его бросила любимая, а ему друг говорит: «А чего ты хотел, ты же не Ален Делон!» То есть он обесценивает его. Или у человека умер кто-то близкий, а ему говорят: «Ничего страшного, время лечит!»

Так что народная психотерапия как лечит, так и калечит. И психология призвана, помимо всего прочего развенчивать мифы «здравого смысла». Главное отличие друга от психолога в том, что психолог – профессионал, он обладает специальными знаниями. А друг – нет.

Что касается педагога, то учитель – это практический психолог, если он, как говорится, «педагог с большой буквы».

– И в чем тогда цель психотерапии?

– В создании таких условий, в которых личность человека может успешно развиваться. Открыть возможность качественно нового взгляда на себя. Помочь человеку испытать и усвоить новый опыт отношения к себе и взаимоотношений с другими. Кроме того, я думаю, что психотерапия может помочь человеку самому найти новый смысл и способ решения проблем.

– В церкви тоже есть потребность в психотерапевтах?

– Безусловно. Ведь мы постоянно сталкиваемся с проблемами сиротства, детско-родительских отношений, с проблемами, связанными с работой священника в тюрьме, в больнице, интернате.

Поэтому некоторые вузы осуществляют социальный заказ Церкви на воспитание и подготовку профессиональных христианских психологов. Например, наш факультет психологии в Российском Православном институте готовит специалистов для этой сферы. Мы много лет проводим симпозиумы на различные темы, в этом году были даже коллеги из США и Тайваня, тоже христианские психологи.

– Какими, по-вашему, качествами должен обладать психотерапевт?

– Главное качество психотерапевта, помимо специального образования, – это зрелость его личности. Главный инструмент психотерапевта – он сам. Это не только мое мнение, так считают все современные звезды психотерапии. И Ролло Мэй, и Джеймс Холлис, и Ирвин Ялом, и Альфред Лэнгле, – все говорят об одном и том же. Для христианства это само собой разумеется, потому что понятие личности в европейское сознание было внесено именно христианством.

– А нет ли риска, что такой психотерапевт может занять место эдакого гуру…

– Риск есть, но это уже будет соблазн самого терапевта.

– И как его избежать?

– Очень просто, я думаю. В психотерапию не может идти человек, который сам не прошел психотерапевтической практики как клиент. Если психотерапевт работает без проработки своих личностных проблем, если он не знает своей мотивации, то он рискует не только превратиться в гуру, он рискует, прежде всего, повредить свою личность. «Непроработанный» психотерапевт – это большая беда. С христианской точки зрения психолог, который не имеет смирения и не научен покаянию, опасен себе и другим. Зрелость духовная и профессионализм – вот критерий христианского терапевта.

Христианство в этом смысле очень прогрессивно, потому что оно всю свою историю запечатлело как передачу духовного опыта. Вся аскетическая литература, по сути дела, – разговор учителя с учеником.

Беседу провел Григорий Архипов

Постоянный адрес статьи: http://www.imperia-duha.ru/article_78.html




all-generations
business-people
family-with-a-baby
father-and-daughter
girl-in-headphones
happy-girl
happy-older-couple
happy-parents
in-the-kitchen
mother-and-daughter
poppy-field
three-persons-family
us